Я знаю заповедные места на Белом море. Такие, что варишь уху из восьми видов морских рыб - треска, камбала, зубатка, кумжа, семга, сиг, селедка, пинагор. Три дня - и тебе уже не хочется морской рыбы. Тогда ты уходишь на внутренние озера. А там - медвежьих экскрементов столько, что порой ступить некуда. И свежие царапины на соснах сочатся живой смолой. И щука, выпрыгивая из воды, хватает блесну, висящую над водой на положенном на борт спиннинге. И кумжовой икры - трехлитровую банку домой. Когда рассказывал об этих чудесах местному помору, старику Савину, тот хитро улыбался. Говорил: " Жаль, до последнего озера не дошли. Там щука покрупнее будет". Кто бы раньше сказал...
Их там четыре, чудесных озера. Между ними - переносы, метров по сто тайги. И глухари взлетают прямо из-под ног. А один раз сильно шибануло в нос запахом зверя. Видимо, медведь ушел с лежки. Поэтому в лесу громко поешь песни...
Но это все, если повезет.
Бывает и по-другому.
В тот раз ничего не предвещало беды. Лето. Июль. Знакомые места. Я первый раз уговорил поехать на Белое море своего друга из Крошнозера, настоящего карела Колю Елисеева. У него баня – лучшая из всех, где парился за жизнь.
Еще собрался мой брат, железнодорожник.
Коля собрался основательно. Он всю жизнь мечтал побывать в местах расселения северных карел, где они вольно и дружно смешались с поморами. Взял ружье, купил новые сапоги. Я сложил в машину любимую девочку-байдарку. Зовут ее «Чавыча», хотя на самом деле это – «Таймень 3». Закупили снеди в расчете на дальний поход. Взяли привычную канистру спирта. На ней – заветные буквы – «Спирт медицинский этиловый». СМЭ – сокращенно. Так мы его потом и называли. «СМЭ, СМЭ забыли!!!» «Да нет, вот он подо мной. Не бойся…»
Доехали до деревни Кереть. А там – красота неописуемая. Бурная Кереть впадает в Белое море последним, Морским порогом. Шум стоит – будто поезд идет.
Часовня Варлаама Керетского
То и дело семга прыгает. Иногда – горбуша. Они по-разному выпрыгивают, семга – свечой, горбуша – пологой дугой над водою.
Поставили палатку. Нажарили шашлыков. Выпили спирту.
Жара – градусов двадцать пять. Комаров мало – ветер с моря. Я искупался в любимой речке, держась за куст, чтоб в море не унесло. Курорт просто…
Торопливо кинул спиннинг пару раз. Каюсь, нельзя там. Но уж больно семга красиво прыгала. Тут же прибежал рыбнадзор из стоящей неподалеку избушки. Налили ему спирта, угостили шашлыком, подарили блесну. Рыбнадзор остался твердым.
И все равно было хорошо, блаженно. «Ну, мужики, - говорю, - в рай попали!» Неправильные слова сказал. Как-то ветерок поострее задул, да хмарь на небо набежала.
Гляжу, а в лучах заходящего солнца сидит на другом берегу чертенок на камне и на нас смотрит. Мужикам сказал, посмотрели, сфотографировали. Подумали, но не сильно. Примет ведь не бывает.
Наутро доехали до дома старика Савина, поставили машину, собрали байдарку. А небо какое-то непонятное. Вроде – разгар лета, а холодком поддувает. Ну да ладно, впереди – чудеса и сказочные места. Сели в лодку и пошли. Пересекли Кереть, вошли в Узкую Салму. А дальше – открытое море.
А ветер все сильнее. Дождь пошел. Барашки по морю побежали. Километров десять прошли, полпути, Капуча показалась. Это – скалы красные, отвесные, прямо в море спадают. В шторм капусты морской много на них выкидывает, потому и Капуча. Старик Савин говорил, что при везении возле них и окуня морского поймать можно.
«А в море высокая ходит волна, Сейчас Айболита проглотит она. "О, если я утону, Если пойду я ко дну, ... А горы всё выше, а горы всё круче, А горы уходят под самые тучи!»…
Начало байдарку захлестывать. Я сзади сижу, на руле. Корщик. Сам все решаю. Передние лишь гребут, на меня полагаясь. А у меня уже зад мокрый, да в лодке вода плещется.
Ну и повернул я к берегу, хоть недалеко до спокойной бухты да заветных мест осталось. У самой Капучи и высадились. Еле-еле в прибое…
Оказалось – вовремя. Ветер вообще разгулялся, северо-восток. С волн верхушки срывает, да вместе с дождем на берег несет, параллельно земле. Вымокли все сразу. Палатку поставили, она тоже мокрая. Плавника собрали, костер развели, а его ветром тушит да дождем заливает. Тут Коля придумал – нужно, говорит, стенку из бревен построить защитную. Натаскали бревен, построили стенку, Елисеевкой сразу прозвали, по Колиной фамилии. Очень она помогла, хоть укрыться можно.
Сварили макарон с тушенкой. Выпили спирту. И так семь дней подряд.
Волны, ветер, дождь. Сырая палатка. Утром просыпаешься – ноги в воде. Поневоле Винни Пуха вспомнишь, как приходили к нему злые Буки и Бяки, и выщипывали шерсть на ногах. Так и мы, без шерсти уже.
Рыбачить со скал пытались – бесполезно. Ветер блесны наоборот в лес уносит. Коля ружье не расчехлял даже – в лесу ни звука птичьего, ни голоса. Только сосны шумят, да ветер воет. Да и не подняться в лес – мокрые скалы, того и гляди – в море сверзишься. А еще волны постоянно в берег бухают. Низкий-низкий гул стоит. Постоянный. Страшный. Даже спирт тебя не берет.
На пятый день брат ночью в палатке бредить начал. Кричал что-то во сне. Разбудил его, а он : «Не ходи туда! Черная вода! Черная вода!!!» У меня – мурашки по коже. Он, когда проснулся окончательно, рассказал – мол, дошли мы да спокойной бухты. Я, говорит, вижу – на берегу кто-то в белой одежде лежит, спиной вверх. Подошли, я перевернул его – а это я.
Зуб у меня разболелся нестерпимо. Я и спиртом его, и углем – болит, зараза, выть хочется. Коля мрачно на все это смотрит. Первый визит его в чудесные места. Правда, потом отошел немного – я ему золотой корень показал, родиолу розовую. Северный женьшень ее еще зовут. В чай заваришь – утром ни похмелья, ничего. Да и других полезных свойств много.
На следующий день пошел ее для завтрака собрать, смотрю – вся уже Колей собрана и аккуратно в рюкзак упакована. Карелы, они такие
.
На седьмой день стали решать, что дальше делать. Тащить вещи по берегу нереально – о скользкие камни все ноги сломаешь. Помощи ждать неоткуда. Спирт кончается. Пока спорили – ветер начал стихать. Волны улеглись. Капуча греметь перестала. Быстренько собрались и вышли в море, в обратном направлении.
И полчаса всего собирались. И от берега всего-ничего отошли, а поднялся ветер с другой стороны, западный. Такой же силы. И поделать уже ничего нельза – байдарку на волне лагом не повернешь, мигом раскачает и зальет. А ветер с открытого моря. Вот и правлю туда, разрезая волны. Парни гребут по-взрослому, спины вперед-взад ходят. Мокрые сразу стали. Спиннинг с борта упал – некогда ловить, весло не бросишь. Подарок царю морскому. Но выхода нет – вперед грести нужно, ходу давать. Опрокинет иначе вмиг. Коля сорвался: «Поворачивай , - кричит, - поворачивай!» Я матом ему в ответ громко, а сам тихонько, про себя: «Боженька, помоги! Варлаамий Керетский, спаси!»
И тут увидел – остров, что путь в Узкую Салму закрывает, ветру западному – тоже преграда. Мы поперек ветру в открытое море мимо острова гребем, а за ним – заветерь, вода спокойная. Вот я туда и править стал, потихоньку курс меняя, по градусу. Откуда знания взялись?!! Краешка заветери коснулись, я тут же поворот на сто градусов дал, и под остров по спокойной воде ушли. А там уже и Узкая Салма, спокойная черная вода…
Выбрались
Старик Савин нам второй свой дом протопил. Я целую ночь больным зубом к печке прижимался. Отпустило немного. Обсушились. И домой поехали, солоно похлебавши.
Этим летом снова туда пойду…